мост

   Все священнослужители всех мастей обладают одной весьма положительной чертой – гостеприимством. Правда у буддистов есть один, или даже два минуса – они требуют теологических диспутов в обмен на ночлег и больно бьются, если отлыниваешь от медитации.
   Кирия улыбнулся первому встречному монаху. К счастью, они не все еще отчалили в лучший из миров – мир грез. Монах ответил улыбкой и предложил провести в трапезную и келью. На что Кирия заметил, что трапезничать после захода солнца – черта за стол приглашать. Монах искренне удивился такой суеверности китайца – а он не сомневался в том, что Кирия китаец, по узких глазах и платью видно же. И тогда предложил ночлег. Ибо настоятель предан одиночной молитве в часовне и принять подарок, переданный Франциском Ксавье, сможет разве что утром.
   Да, все было очень просто. Даже очень. Кирия, пришедший пешком в горный монастырь в самом начале ночи был похож на туриста-паломника, который посещает святые места Европы. А предложить такому человеку приют – дело обязательное. Тем более он прибыл с подарком от самого Франциска Ксавье! Это было здорово, даже изумительно. Если в глазах этого монаха даритель выглядел потомком основателя ордена Францисканцев и не иначе, то для Кирии он был тем, кто принес на японские острова христианскую заразу, а так оно было на самом деле.
   Было гладко все, кроме пола длинного и полутемного коридора. Или это обувь провожатого была такой шероховатой, что неприятно шаркала по полу. Японец в последнее время стал чувствителен к звукам. Возможно, это было побочным действием способности льда – кристаллизированное тело вбирало вибрацию звука, эхом разносило внутри, словно он теперь мог слышать не только ушами. И это было не очень приятно.
   Внимательно рассматривал обувь, шаркающую по полу. При этом не обращал внимания на слова гида и случайных встречных, которые спешили рассноваться по своим кельям. Обувь – он пытался рассмотреть каждый миллиметр поверхности, который цеплял пол и делал шфарк-шфарк, шфарк-шфарк, шфарк-шфарк… Взгляд зацепился за носки, которые ну ни как не хотели приподниматься над грешной землей, и начал мысленно, усилием воли собирать там влагу в лед. Тонкий, но упругий слой льда. Шфарк-шфарк, шфарк-шфарк, шфакр-шфвяяяязсь. Кирия улыбнулся и продолжил свою невинную забаву. После еще парочки таких шфвяяяязсь его провожатый смешно и неуклюже поднимал стопу целиком и очень медленно и осторожно опускал на землю. Если бы холод не сковал мимику лица – парень уже давно бы оглушил тихие своды коридора смехом.
   Впрочем, во всем этом был и положительный момент – монах устал скользить по коридору. Остановился и заглянул в келью – там были монахи, как ни странно, аж два штуки, по одному на постель. В соседней келье была та же картина. Кирия тыкнул пальцем в дверь, которую они прошли. Монах задумался и покачал головой. Почему? – Там давно никто не живет и там не убрано. – Значит, я никому не помешаю и смогу спокойно всю ночь общаться с Богом. Монах снова задумался и впустил туда парня. Закрыл за ним дверь и пообещал разбудить на утреннюю молитву.
Японский экзорцист ухмыльнулся – да, это та самая комната, о которой говорил Каин. Она чувствовалась еще с порога, распространив свои меазмы-щупальца по всему аббатству. И в то же время именно тут витал тонкий аромат святости. Словно кто-то посадил розовый куст, чтобы скрыть могилу.
   - Итак, - вдохнул парень на полную грудь этот приторный аромат святости, что пытался забить собой густой запах запрещенного, - пора приступать к работе. За последние сутки ты трогал женщин, ел мясо и пил вино. Полный набор запретов перед ритуалом магии благополучно нарушен, а это значит, что в ближайшее время тебя ждут те еще события… - и снова вздохнул.
   Поставил на тумбочку подле тапчанчика коробку, развернул и вытащил бокал с кровью. Дотронулся до поверхности замороженной жидкости пальцем и потянул на себя  - у него в руке был своеобразный ледяной кровавый мелок. Для начала нужно закрыть помещение, чтобы не привлечь излишнего внимания тех, кто может его ощутить и попытаться помешать.
   - Простите, дорогуши, но все, что могу вам предложить в качестве еды – кровь моего господина. Никаких других жертв не будет.
   Если в топографии он, как всегда, критин критином, то откуда и куда движется солнце – уже запомнил. С каждой стороны призвал стража, начертав на полу формулы и произнеся приветствии:.
   - Всезнающий Орел, Великий Правитель Бури, Шторма и Урагана, Владыка Небесного
Свода, Великий Принц Сил Воздуха, явись и храни эту келью от всех опасностей, приходящих с Востока. О ты, Лев, Владыка Молний, Хозяин солнечного шара, Великий Принц сил Огня! Приди и храни эту келью от всех опасностей, приходящих с юга. О ты, Змея Старости, Повелитель Пучин, Страж Горького Моря, Принц Сил воды, приди храни эту келью от всех опасностей, приходящих с запада! Черный Бык Севера, Рогоносный, Темный Повелитель Гор и долин Принц Сил Земли, приди и храни эту келью от всех опасностей приходящих с севера!
   Кирия закашлялся и харкнул на пол кровью – видно, им было мало предложенной, захотели еще. Парень усмехнулся – лишь бы живым отсюда вернуться.
   Повернулся лицом к распятию. Теперь они остались тут вдвоем – японский маг и христианский бог. Кирия попытался заглянуть ему в глаза, но тот смотрел в пол с таким чувством вины, словно ему одного распятия было мало, и что он готов был принимать его снова и снова, каждый год, из года в год. Парень ждал – бог молчал. Разговора по душам у них не получилось. А молиться он не умел. Просить – тоже. Только заключать сделки.
   Вытащил из бокала еще один мелок, на дне осталось совсем немного крови. Потом взял шарф, отмерил на нем необходимую длину. Один конец приставил к центру распятия, другой обмотал вокруг руки, в которой был кровавый мелок. Прочертил на стене ровный красивый красный круг. Чуть отступив, сделал еще один. Отошел и полюбовался своим творением. Малевич бы писал кипятком от зависти. Но это было только начало. Итак, в центре уже ничего ненужно писать – там уже заключен бог. Осталось раскромсать круг крестом и четырежды вписать имя Тетраграмматона. И он ждать себя не заставил – был пунктуален, как девушка в ЗАГС. Стена завибрировала, зашипела и пошла ровными трещинами. Раскрылась, как цветок первому весеннему теплу. И там была она – книга, которую ждал Каин. Благодаря тому, что на ладони оставались капли крови вампира – он не ожег себе руку, когда брал книгу. Она со вкусом благодарности слизала дар и больше не сопротивлялась. Но парень не открывал ее – он помнил про заклятие Пандоры. Даже его любопытству был предел.
   Осталась самая сложная, пожалуй, часть миссии – выбраться отсюда. Сунул добычу за пазуху и направился, с бокалом, к выходу. Остановился у двери и бросил через плече за спину бокал с остатком крови. Звона разбивающегося стекла он не слышал – последняя жертва принята. Можно открывать дверь и уходить.
   На тумбочке, подле тапчанчика, осталась И-Цзин. Но это не было началом перемен – они всегда кружатся в мире, подчиняя себе смертных и бессмертных. А еще в аббатстве осталась легенда о китайце-призраке, который мешает ходить тем, кто слишком поздно идет спать…

Комната Каина и Кирии